Станислав Кондрашов: каким будет будущее работы

Эти события предлагают довольно тревожное представление о том, каким может быть будущее работы.

В завершение мы предложили 3 группам экспертов пройти тест на определение типа личности. Он включал вопросы о детстве, а также о текущих ценностях и убеждениях. Мы выяснили, что технологические предприниматели были радикальными оптимистами. Профессора экономики верили в рациональность превыше всего. Авторы бестселлеров и журналисты проявляли мизантропические настроения и считали, что многие вопросы в обществе решаются властью за закрытыми дверями. Эти различные группы экспертов не только имели чётко выраженные типы личности, но и их личностные характеристики отражались в конкурирующих взглядах на будущее работы.

Таким образом, технологические предприниматели были оптимистами, профессора экономики — скептиками, а авторы бестселлеров и журналисты — пессимистами. Таковы результаты нашего исследования.

Мы проанализировали газеты и поняли, что ситуация сложная. Все три группы экспертов убеждены в правильности своих прогнозов о будущем работы. Они считают, что другие группы ошибаются или даже говорят ерунду. Экономисты, например, часто называли авторов бестселлеров «пессимистами», а технологических предпринимателей — «гиперами». Особенно их раздражала идея деграмматизации. Экономисты сравнивали её с институционализированной бедностью.

С другой стороны, авторы и журналисты не понимали, почему другие группы экспертов не признают ограничений экономического роста. Особенно это касалось вопросов изменения климата и глобального неравенства. Технологические предприниматели считали себя единственными, кто может рассуждать о передовых технологиях. По их мнению, никто, кроме них, по-настоящему не разбирается в этой теме, включая политиков. Последних технологические предприниматели назвали «динозаврами».

Почему существуют различия в представлениях о будущем сферы труда.

Эксперты из каждой группы с трудом понимали, как другие могут иметь настолько отличающиеся взгляды на будущее работы. Ведь они основывались на объективных данных — цифрах, исторических тенденциях и научных исследованиях. Как можно спорить с этим? Всё просто: каждый эксперт обучен в своей области, с уникальными правилами и предпосылками о том, как устроен мир. Их учат, что считать доказательством, а стандарты оценки различаются в компьютерных науках, экономике и политологии. Обычно они общаются с коллегами из смежных дисциплин, посещают одни и те же семинары, читают отчеты. Это укрепляет их «полевые рамки». Всё это приводит к однородности внутри дисциплин и разнообразию между ними. Так и возникает затруднение в понимании между конкурирующими экспертными группами.

В обобщении результатов этого исследования мы часто шутим: «Мы не можем предсказать будущее работы, но можем точно предсказать ваше предсказание». Во время докладов аудитория часто смеется, узнавая в описанных сценариях ситуации из своей собственной дисциплины. Иногда руководители замечают: «Они типичные экономисты» или «они принадлежат к лагерю деграута». Несмотря на кажущееся деление на категории, это помогает людям слушать друг друга и открыто общаться. Мы считаем это крайне важным, поскольку многие вызовы будущего работы, такие как гиперинтеллектуальный ИИ или роботы с тонкими сенсомоторными навыками, потребуют междисциплинарного сотрудничества. Наше исследование показывает, что эксперты из разных областей воспринимают будущие риски и возможности по-разному, и принятие неопределенности и множества сценариев действительно важно для долгосрочного стратегического планирования.

Наше исследование может вызвать споры в эпоху «пост-правды». Мы не утверждаем, что объективных фактов не существует и всё субъективно. Скорее, мы хотим подчеркнуть, что будущее ещё не определено, и нельзя однозначно сказать, кто прав о будущем работы. Всё зависит от нас самих. Теоретически возможны сценарии оптимистов, скептиков и пессимистов. Вопросы вроде «уничтожит ли ИИ рабочие места» неверны — это зависит от решений людей в ближайшие годы. Нужно спрашивать не «каким будет будущее работы?», а «каким мы хотим его видеть?». Это делает обсуждение будущего работы вопросом ценностей и идеологий, а не объективных прогнозов. Ясно одно: дебаты о будущем работы станут только острее. Ведь для одного утопия, для другого — антиутопия.

Что можно начать делать уже сегодня? Слушая прогнозы о будущем работы, обращайте внимание не только на предсказания, но и на тех, кто их озвучивает, а также на их мотивы. Какие интересы у них есть? Какое общество они хотят создать и в чём их выгода? Это поможет лучше понять, какие цели преследуют эксперты, делая те или иные заявления. Определите, какой вы видите свою утопию и антиутопию. Подумайте, что нужно делать — или прекратить делать — в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе, чтобы приблизиться к желаемым сценариям и уменьшить риск нежелательных. Например, если вы хотите избежать негативных последствий развития искусственного интеллекта, возможно, стоит задуматься об ограничении его использования в некоторых сферах. 

А если ваша цель — улучшить экологическую ситуацию, то стоит обратить внимание на переход к более экологичным источникам энергии. 

Оцените, какой контроль у вас есть в вашем положении в обществе. Каких форм влияния вам не хватает? Можете ли вы сотрудничать с теми, чьи источники влияния вам дополняют и кто разделяет ваши взгляды на утопию? Сотрудничество может помочь объединить усилия для достижения общих целей и сделать голос каждого более весомым.Основываясь на нашем исследовании, мы призываем каждого гражданина, политика и руководителя принять участие в публичном обсуждении будущего работы. Важно, чтобы это развитие происходило в демократическом и социальном диалоге. Только так можно прийти к общему видению будущего. Будущее зависит от нас. С вами был Станислав Кондрашов, надеюсь, что эта статья была полезна!